Детство

- Мама, можно мне погулять? – я задавал этот вопрос опустив глаза. Не потому, что было стыдно, а потому что не хотел выглядеть дерзко. Что бывает за «дерзкое поведение» моя задница узнала слишком рано.
- Нет! – каждый раз одинаковый резкий ответ. Схема общения на эту тему с ней вообще всегда была похожа, как две капли воды.
- Но я хочу к ним! – указываю пальцем на детей, которые играют за окном.
- Они ничему не научатся и будут всю жизнь неудачниками! – сталь в ее голосе даже с возрастом не пропала.
- Я уже много дней сижу и заучиваю эти книги с утра до ночи, - тут я начинал плакать. – Я хочу подышать воздухом! Хоть немного! Пожалуйста, мамочка!
- Хорошо, - сдавалась мать, а потом наклонялась и с улыбкой вытирала мои мокрые глаза. – Беги одевайся!
- Ура!

Мое детство не было нормальным. Наверное, именно с него все началось. Пока остальные дети целыми днями резвились на улице, играли в разные игры, развивающие в них командный дух и способность решать сложные жизненные задачи, мои родители строили огромные планы на будущее своего чада, а потому, большую часть времени, я сидел за книгами и что-то учил.

- Привет! Я Майк.
- Привет! – мальчик, возраста чуть постарше и потолще, осмотрел меня с ног до головы. Затем зло улыбнулся. – А можно называть тебя Микки?
- Наверное, - я не был уверен, но на всякий случай согласился.
- Микки Маус! – выпалил он, а затем стал носиться по двору с криками: - Смотрите, я нашел живого Микки Мауса! Посмотрите на его уши! Просто вылитый Микки Маус!

Больше я с ними не гулял. Даже не обращал внимания на издевки, когда проходил мимо детской площадки, чтобы затем направиться в лес.

Я не знал, что такое телевизор, поэтому полагался исключительно на воображение, а лес… О, лес был огромным миром, больше похожим на кусочек древности из легенд и сказок. Казалось, вон там, из-за дерева, сейчас появится Геракл, сражающийся с Ехидной. Да что уж! Мне очень хотелось, чтобы появился Робин Гуд и забрал с собой в жизнь полную приключений и опасностей. Эх, мечты так ими и оставались. Но зато были палки! Чем ни меч? Столько кустов ими было повержено, ух.

- Майк! Быстро спускайся вниз! – кричал отец. – Майк!

Это было ранее утро. Или день. Я тогда болел, поэтому вставал позже обычного. Помню, только выбрался из постели и единственное, что успел – почистить зубы. Первая мысль: я где-то провинился. Родители не любили повторять дважды. Ни отец, ни мать. Любой их приказ или просьба обычно выполнялись мной сразу или… Ай, не хочу про «или» - слишком много моих слез впитала подушка.

Спускаюсь вниз. Ступеньки немного скрипят, ноги подкашиваются, сердце пытается сбежать. Я замечаю отца у входной двери. Он сидит и… гладит щенка. Породу уже не помню, да мне и плевать было, как она называется. Главное – щенок!

- С днем рождения тебя, сын! – сказал отец, протягивая поводок.

Сердце забилось еще сильнее. Слезы потекли ручьем. Я не знал кого обнимать первого – отца или щенка. Надеюсь, он простил меня за выбор.

Чарли, так я назвал своего нового друга в честь небезызвестно персонажа сказки, стал тем существом, которое подарило мне Счастье! Если бы я писал книгу, то написал бы это слово с большой буквы и в конце обязательно поставил восклицательный знак.

- Чарли! Смотри сюда, мальчик, - поднимаю вверх деревянную палку. – Смотри сюда.

Он садится на задние лапы и, облизываясь, следит за каждым моим движением. Быстро прячу деревяшку за спину.

- Чарли! Палка! Ищи палку!

Пес встает, вертится вокруг себя, периодически поднимая морду и, как бы, вопрошая: ну, и где она? Так забавно, год прошел и он все еще ведется на эту шутку. А может и подыгрывает.

- Смотрите, Микки Маус опять свою псину выгуливает! – тот самый толстый мальчик в компании своих друзей идет в нашу сторону и угрожающе опасно размахивает руками, как боксер на ринге.
- Чарли, ко мне! Иди сюда! – Собака даже не думает слушаться.
- А почему ты не назвал ее Гуфи, а мышонок? – его друзья засмеялись. – Вот компания была бы: Микки Маус и Гуфи!

Никто не ожидал, что Чарли прыгнет. Как никто не ожидал, что он вгрызется зубами в руку того мальчика. Его крик на весь двор, злое рычание моей собаки и мои команды отпустить – все смешалось в жуткую какофонию. Кто-то привел моих родителей. А за ними явилась и мать толстяка – тоже, кстати, не пушинка.

- Господи! – в несколько прыжков она подскочила к своему сыну. Кажется, я даже дрожь земли почувствовал. – Зачем вы ее натравили?
- Что? – моя мать была в недоумении, а отец пытался разжать челюсть Чарли. – Зачем ваш сын провоцировал ее?
- А как это еще объяснить? Может полицию вызвать?
- Я этого не делал, они сами пришли и начали дразниться! – мне страшно. Пытаюсь оправдаться.
- Не лезь, сынок, - сказал отец, разжавший, наконец, челюсти собаки. – Лучше отведи Чарли домой.
- Как ты сыночек? – ответом толстухе был плач и стоны. – Правильно! Забирай свою псину, и чтобы я ее больше не видела тут.
- Ты, дорогуша, не смей командовать моим ребенком! – вышла из себя моя мать. – Лучше своего научи манерам.
- Мы уже на ты перешли? Ну и семейка! Сначала собак натравливают, потом фамильярничают!


Ругались они долго. Как решили конфликт – не знаю, не при мне дело было. Но это единственный раз, когда родители встали на мою защиту. Конечно, дома мне сильно влетело, что гулял с Чарли на детской площадке, а не в лесу, но ничто не смогло задушить во мне гордость за собаку. Эту ночь я и мой пес спали в обнимку довольные друг другом.

К слову, во дворе дразнить меня перестали. Да и вообще как-либо общаться.

Наверх к содержанию

На дне

Затем началась школа. В чем-то родители оказались правы. Учиться было легко. Мне. Тем, кто до школы постоянно гулял, оказалось сложнее. Полученный до нее груз знаний позволил с легкостью впитывать новый материал. Но я не был отличником. В школе не было пристального взгляда родителей, следящего за каждым моим движением и этим просто грех было не воспользоваться.

- Майк, - обратилась ко мне учительница по географии. – Знаешь зачем нужна школьная программа?
- Чтобы мы ее учили? – как по мне, единственный логичный ответ. От нее сильно пахло пудрой, вроде той, что лежит в столе у матери и чем-то еще. Аж чихать хотелось, но стиснув зубы сдерживался.
- Не совсем, - сказала она, пропустив откровенную дерзость. - Школьная программа создана для того, чтобы подготовить вас ко взрослой жизни. Мой предмет знакомит тебя со странами, континентами, флорой и фауной, немного с их культурой. Неужели это может быть неинтересно? Тем более, вдруг соберешься куда-нибудь поехать, когда вырастешь?
- Понимаете, мне с моими родителями куда-то поехать не светит. Мне уже одиннадцать и максимум, где мы были – на озере недалеко от города в прошлом году. Мое первое и, наверное, последнее путешествие в жизни.
- Понимаю, - она взяла меня за руки. Ее ладони были немного потные и горячие. Она хочет меня съесть? Почему она нервничает? Где тут выход? – Мир огромен. И ты сможешь его изучить, когда станешь самостоятельным и взрослым.
- Будем надеяться, - ответил я, освобождая руки и пятясь к двери класса. – Мне пора идти.
- Прошу, не прогуливай, иначе я буду вынуждена сообщить твоим родителям, — это я услышал уже закрывая за собой дверь со стороны коридора. Кажется, там был еще вздох – еда-то убежала. А может и показалось.

Не ходил я только на те уроки, материал которых или уже знал, или на неинтересные. Мои прогулы нельзя было назвать систематичными: домашние задания всегда готовы, контрольные работы и тесты я сдавал на «хорошо», поэтому преподаватели закрывали на них глаза и родителям ничего не говорили, хотя частенько пугали тем, что скажут.

Честно говоря, в школьные годы друзей не прибавилось. Меня сторонились, не хотели сидеть рядом, но, слава Богу, не обижали, как некоторых. Я не знал, как общаться с классом, они не знали, как общаться со мной - лучшим исходом оказалась обоюдная дистанция.

- Мне нужно, чтобы вы составили диалог, а потом вышли и рассказали его вместе с соседом по проходу. Можете сдвинуть парты, чтобы не пришлось кричать друг другу. Времени даю десять минут.
- А можно мне другого напарника? – мальчик, даже сейчас помню, что он был в цветастой футболке с изображением Гавайских островов и ядовито-салатовых шортах, задал вопрос даже не подняв руку.
- Нельзя!
- Я могу сам сделать диалог и выйти рассказать за двоих, — это уже я сказал.
- Учитесь ладить друг с другом.
- Но… - почти в один голос.
- Девять минут, - прервала учитель.

На некоторых… Ладно, на всех занятиях приходилось изредка работать в парах или маленькими группами, не смотря на наши общие протесты. Эти моменты нужно было просто пережить.

В последнем классе средней школы, как и многие мои ровесники, я начал задумываться над тем, чем буду заниматься всю жизнь. В моих конечных планах было закончить высшую школу и пойти в университет учиться на психолога. Родители инициативы не оценили.

- Мы растили тебя не для того, чтобы ты потратил свою жизнь впустую, занимаясь чем-то, что даже на науку не похоже, - мама и папа были единогласны в мнении.
- Мне уже не пять лет, и вы не можете за меня решать такие вопросы!
- А ты еще не самостоятельный, чтобы идти против нашей воли. Живешь за наш счет – делай, что говорим. И молча.
- Дайте мне прожить свою жизнь! – перехожу на крик. Слезы сами начинают литься от сильной обиды. – Вы с раннего детства мной помыкаете! Делай то, делай это, книги, учеба, книги, гулять нельзя, учись! Надоело!
- Можешь хоть об стену биться, но пойдешь учиться туда, куда скажем мы, - спокойно сказал папа.
- Даже не…
- Твой отец все сказал, - прервала меня мать.

Я думал, что скандал возымеет эффект, они поймут, что моя жизнь должна быть прожита мной, а не ими, но этого не произошло. Меня отправили в колледж на факультет электротехники.

Плохо там не было, нет. Там было невыносимо! Первые два курса прошли, как страшный сон: формулы, графики, схемы, вычисления, снова формулы и конца, и края этому всему не было. А когда они начали мне еще и сниться, просыпался в поту, а голова болела, как от похмелья. Не выдержал. Больше на занятиях меня не видели. С утра я делал вид, что иду на учебу, а сам отправлялся гулять по городу. Через несколько недель колледж прислал домой письмо об отчислении и тайное стало явным. Родители были крайне разочарованы. Их надежды и намеченный жизненных путь для сына развалился, так и не успев быть построенным.

В отличие от них, я не считал свою жизнь законченной. Наоборот, видел хорошие перспективы. Казалось, весь мир у мои ног и все пути открыты. Но чего-то не хватало. Денег!

Сидеть на шее у кого-то не хотел, но хорошую работу, без образования и опыта, найти оказалось не так-то просто. После многих собеседований, где над моим пустым резюме в лучшем случае смеялись, а в худшем – охрана выставляла за дверь, я уже отчаялся найти хоть что-то. Появилось желание прийти к маме и папе, извиниться и отправиться доучиваться в тот ненавистный когда-то колледж. Урок я выучил: проще жить, когда за тебя думает другой. Особенно, если от него зависит твое материальное благополучие.

Однажды, уходя на работу, родители оставили на кухонном столе деньги, список покупок и приказали справиться к их возвращению. Я тогда полдня валялся в своей комнате: размышлял над тем, что жизнь повернулась ко мне не лучшей стороной, что закончились силы и желание бегать в поисках счастья и своего места под солнцем. За окном пели птицы, Чарли на них гавкал из своей будки – гоняться не позволял возраст, по потолку плясали тени от деревьев, а из колонок доносился легкий рок. Вставать куда-то идти не хотелось. Было желание закрыть глаза и больше не просыпаться.

Продуктовый мини-маркет находился в паре кварталов от нас. В принципе, можно было пройтись и пешком, но так как список оказался большой, взял велосипед: корзина, в отличие от меня, как раз для тяжестей и создана.

Анализируя этот день, я понял, что самые значимые знакомства в нашей жизни происходят случайно. К ним нельзя подготовиться, нельзя предсказать, нельзя запланировать заранее. Они просто случаются.

- Господи, с вами все в порядке? – на полной скорости въехать в человека, пусть и на велосипеде, должно быть очень больно. Еле удержался, чтобы не перелететь через руль на пострадавшего. – Вы не сильно ушиблись?
- А похоже, что я в порядке? – сбитый парень лежал на асфальте: одна штанина его джинсов надорвана, с колена обильно течет кровь и серьезность повреждений оценить сложно. Руки в ссадинах, белая футболка испачкана в пыли. Его волосы, которые, судя по всему, укладывались не меньше часа точно, взъерошились и хаотично торчали в разные стороны. – Ты меня сбил, черт тебя побери!
- Я вызову скорую, – помогаю встать. Стоит. На одной ноге. Вторую держит на весу и немного опирается носком кроссовка об асфальт, чтобы не потерять равновесие. Видно, что стать полностью на ногу больно.
- Не надо, - парень хотел отряхнуться, но понял, что бесполезно и сделает еще хуже, поэтому обреченно махнул обеими руками вниз. – Выживу. А ты смотри, куда прешь.
- Я сильно извиняюсь, правда. Все так быстро случилось.
- Ага. Черт, теперь грязный и в крови весь.
- Я живу тут недалеко, могу дать своей одежды и помочь обработать раны.
- Спасибо, помог. Хватит. Езжай куда ехал.
- Точно? – делаю еще попытку. – Мне совсем не сложно. Надо же хоть как-то свою вину загладить.
- Точно. Вали уже.

Когда немного отъехал и посмотрел назад, сбитого мной человека уже не увидел, хотя улица отчетливо просматривалась на несколько кварталов. На мгновение подумал, что сознание сыграло со мной злую шутку и выплеснуло все проблемы таким странным образом. Ощущения казались настолько реальными, будто случились на самом деле. А потом взглянул на руки. Нет, не показалось. Но как он так быстро ушел?

Наверх к содержанию

Девид и Берта

На двери мини-маркета меня ждал приятный сюрприз. С обратной стороны на стекле висела бумага: «Требуется помощник. Опыт работы значения не имеет. Обращаться к управляющему.»

Я понимал, что работа будет не из легких. Но деваться уже было некуда.

- С вас семьдесят-пятьдесят, - сказал пожилой мужчина на кассе в жилете с эмблемой «У Берты».
- Скажите, я могу пообщаться с управляющим?
- Вам не понравилось в нашем магазине?
- Нет. Что вы? Магазин отличный, - достаю деньги из кошелька и отдаю кассиру. – Я заметил листочек на двери, что нужен помощник. Как раз ищу работу.
- А, вы об этом… - взгляд старика изменился с добродушного на строгий. Совсем не моргая, он, будто, пытался заглянуть ко мне в душу. Да что там? Кажется, именно этим он сейчас и занимался.

Откуда-то повеяло холодом. На теле выступили мурашки. Стало не по себе. Я попытался вжаться в пол в надежде, что он провалится и заберет меня с собой, но этого не произошло. Затем пугающую тишину разорвал звон колокольчиков над входной дверью: вошел еще один покупатель.

- Сработаемся! – по-командирски рявкнул кассир одновременно с этим. – Иди сними листочек с двери.

Честно признаться, я в этот момент чуть в штаны не наложил. Не знаю, как много лет он тренировался ее говорить, был ли сам когда-то актером, но прозвучало слово, как угроза. Я прямо представил все те пытки, которые меня ждут, если не оправдаю его надежд. А сам, со вздохом облегчения, пошел снимать листочек.

- Никки, - обратился ко мне управляющий. - Пойди отдохни.
- Не могу пока. Мне еще эти ящики с картошкой надо рассортировать и снеки пойти на прилавки выставить, а то заканчиваются. И тогда можно отдохнуть.
- Никуда те ящики не денутся, - улыбается. – А снеки я вместо тебя выставлю. Там чайник остывает. Бегом давай.
- Хорошо, - улыбаюсь в ответ.

Непривычный физический труд по двенадцать часов в сутки выжимал все соки и силы оставались, разве что, на доползти до кровати и отключиться мертвым сном. Сам виноват: не имея никакого образования, можно работать только в таком месте и даже не мечтать о комфортном офисе. Управляющий, хотя, по факту, он был хозяином мини-маркета, стал дедушкой, которого у меня никогда не было. Но именно благодаря ему я приходил на работу с удовольствием. Потому что, в отличие от дома, где были вечные скандалы и ругань родителей, тут меня ждали веселые истории из его жизни, хорошие советы и вкусные кренделя за обедом, заботливо приготовленные женой «дедушки», которая работала тут же бухгалтером. К слову, его звали Дэвид, а жену – Берта. Да, именно в честь нее и был назван мини-маркет.

- Мы тут подумали, - сказал «дедушка», переминаясь с одной ноги на другую. Благодаря этому я почувствовал, что разговор будет неловким. Берта стояла рядом и держала мужа за локоть. Ни слова не говорила, просто ради моральной поддержки. – В общем, за эти два года мы с женой так сильно к тебе привязались… Понимаешь, судьба нам не подарила собственных детей. Решила, чертовка, что мы недостойны, наверное… Мы старались. Хотели всей душой, но ничего не получилось. Столько лет… - я не был удивлен такому разговору. Дэвид и Берта всегда были откровенны. Эту тему они уже не раз поднимали, но тут явно иной контекст и чуяло сердце, что связан со мной.
- Сейчас есть много способов… Медицина может…
- Раньше эта медицина такие проблемы не решала, – отмахнулся он, прервав меня. На его глазах, которые всегда улыбались вместе с ним, проступили слезинки, а морщинок, казалось, стало всего за мгновение вдвое больше. – Да и какая медицина в нашем возрасте? Нам уже поздно о таком думать.
- Извините, я не подумал, - Опустил голову, смотрю в пол - стыдно.
- Дослушай. Мы нашли в тебе сына… Которого у нас никогда не было, - ух, теперь меня будто алой краской облили. Да и не нравится мне этот тон. Впечатление, будто со мной прощаются. Где ж я провинился? - Мы с Бертой посовещались и решили свои скромные сбережения потратить на тебя. Держи.
- Э-э-э… - В руках Дэвида были ключи, а я на мгновение я потерял дар речи. – Что это?
- Мы купили тебе небольшую квартирку тут недалеко.
- Я… Я… - Я хотел запротестовать. Сказать, что недостоин такой чести. Что, как бы хорошо они ко мне не относились, я все равно чужой для них человек и не вправе принимать такие подарки.
- Отказ не принимается, - строго, почти как в нашу первую встречу, сказал «дедушка» и, воспользовавшись моим замешательством, сунул ключи мне в руку, а затем накрыл ее своей теплой ладонью.
- Мы сами шокированы своим решением, - улыбаясь добавила Берта. – Для нас это не менее сложно, чем для тебя, но поверь – это меньшее, что мы можем для тебя сделать.
- Спасибо, - тихо сказал я и расплакался, как ребенок.

Наверх к содержанию

Глаз Гора

Человеческая память – замечательная вещь! Что бы не случалось, хорошего или плохого, со временем, мы помним только те моменты, в которых пережили сильное эмоциональное потрясение. Что бы кто не говорил, а наша жизнь состоит из череды событий, связанных с определенными людьми. Череды, которую мы вспоминаем, сидя на кухне в дождливый вечер, которую вызывает радуга осенних листьев в порыве сильного ветра или танец снежинок в свете уличного фонаря. Череду, которая… Ведь все помнят свою первую любовь и боль утраты кого-то близкого. Не важно, умер он или просто больше не является частью нашей жизни, но память, чертовка, на пару с сердцем не дает забыть.

В тот момент я ошибочно думал, что жизнь повернулась ко мне светлой стороной. Мне кажется, получение собственной жилплощади каждый может считать переломным моментом в своей жизни. И хоть на нее я заработал не сам, ощущение свободы вдыхал полной грудью.

- Я пришел вам сказать, что буду жить отдельно.
- Откуда у тебя деньги на жилье? – спросил отец, сдвинув очки на нос и свернув газету, которую читал. В его голосе читалась нескрываемая издевка. Мать тем временем мыла посуду тут же на кухне и молча слушала.
- Мне дали прибавку к зарплате, - откровенное вранье, но не говорить же им правду.
- А чем тебе дома плохо? – улыбается. Как же! Что ни день, то упреки, что ни взгляд, то с осуждением. Я ж такой плохой сын.
- Решил вам больше не надоедать своим присутствием.
- Мы бы с матерью хотели посмотреть, где ты будешь жить. Правда, дорогая?
- Конечно, - согласилась мать. – Наш сыночек ни в чем нуждаться не должен, пока нас нет рядом.
- Я бы с радостью показал, но там пропускная система и вообще, в комнате со мной будет жить еще один парень, - да, вот так: нечего им быть у меня дома. Может, когда-нибудь приглашу, но не сейчас. – Не думаю, что моему соседу понравятся внезапные гости.
- Справедливо, - согласился отец. – Когда переезжаешь?
- Думаю, за пару ближайших дней справлюсь со всем.
- Удачи тебе, сын! – Он снова развернул газету, показывая, что интерес ко мне и моим проблемам пропал. Даже не предложил, гад, помощь с переездом. Только посмотреть напрашивался.

Беда всегда случается с той стороны, откуда ждешь ее меньше всего. Говорят, она не приходит одна. Я не согласен. Одна. Просто ее костлявые огромные руки, пропахшие насквозь гнилью и страданиями, стараются заграбастать как можно больше, чтобы насладиться агонией жертвы.

- Чарли, старичок мой, иди кушать! – зову свою собаку, но та не отзывается. – Чарли! Ну где же ты?

Я был слишком увлечен радостью свободной жизни. Даже не сразу понял, что произошло. Думал, ну, может, спит – устал за день. А когда потряс пакетом с кормом… Он умер в ожидании меня с работы прямо на коврике у входной двери… Мой друг… Единственный друг… Я не знал, что делать. Помню то чувство паники и абсолютного бессилия повернуть время вспять. Лег рядом и обнял его мягкую шерсть, тихонько приговаривая извинения, что не смог прийти раньше, что не успел попрощаться. В груди жгло от боли, сердце разрывалось на куски, но ни одной слезы не упало тогда с моих глаз.

Не знаю, как делают другие, но Чарли я похоронил в лесу. Выбрал самую живописную полянку – одну из тех, где мы с ним в детстве гуляли. Раскопал поглубже могилку, аккуратно положил его и засыпал. А потом стоял и, наконец, ронял слезы на ворох маленьких веток, мха и прошлогодних листьев под ногами.

- Смотри, куда прешь! – Сказал какой-то бритоголовый здоровяк в кожаной куртке, когда я прошел мимо него в уборную паба и случайно задел плечом.
- А. То. Что? – Я был пьян. Я был зол. Не на здоровяка. На самого себя. За Чарли.
- А то получишь! – О, я хотел драки, чтобы выплеснуть эту злость.
- От девочки, вроде тебя? – Скорчил гримасу отвращения и плюнул ему под ноги.

Удар массивного кулака, сравнимый с ударом кувалдой по подбородку снизу, заставил меня подлететь над полом и упасть спиной на стол, который, не выдержав, треснул и провалился. Собрав сознание в кучу, я попытался нашарить рукой деревянную ножку, но здоровяк схватил меня за грудки и кинул, как легкий бейсбольный мячик, в сторону выхода.

Не помню точно, что там происходило вокруг: все было, словно, в тумане. Мое сознание ловило крики бармена, что паб не место для разборок, и чтобы мы убирались на улицу. Кто-то смеялся, кто-то даже болел за меня. Встать на ноги не дали. Удар ногой в живот заставил согнуться пополам. Желудок не выдержал и вывалил на пол крохи, съеденные за день вместе с изрядным количеством спиртного. Затем послышалось фырканье здоровяка и время замедлилось, когда к моему лицу почти вплотную приблизился ботинок. Внимание привлекли нитки, из которых сшиты шнурки. Господи, какой идеальный узор…

Деревья… И едкий дым… Что происходит?

Надо мной стоял человек. Он в длинном черном плаще с капюшоном, в тени которого скрывалось молодое лицо с улыбающимися карими глазами. Жиденькая бородка под правильной формы ртом, переходящая в тоненькую косичку, почему-то, привлекла внимание больше всего. Волосы в ней образовывали такой же идеальный узор, как и нитки в шнурках у... Как я тут оказался? Кто он?

Парень протянул руку и помог встать, а мою кисть обожгло что-то маленькое – серебряное кольцо на его большом пальце. Вроде обычное на вид, да и не красное, но почему так сильно жжет? На его шее висел медальон с неровно выгравированным глазом. Тоже серебряный, судя по блеску металла. Ой, он моргает! Но… Мой голос. Я не могу говорить? Плотный комок подступил к горлу, но так и не нашел выхода в виде крика.

Перед нами пепелище деревни. Огонь сжег дома и пощадил лес вокруг. Так бывает? Чем больше я видел, тем больше было вопросов. Но я – молчаливый наблюдатель, не имеющий возможности высказаться.

Парень вскинул руки вверх. Его тихий шепот на непонятном языке вторили деревья. Он начал раскачиваться, а кроны изящно повторять за ним движения. На голову посыпалась мелкая белая крошка. В начале я принял ее за пепел. Оказалось – снежинки, постепенно засыпающие болезненно мертвый вид поселения.

Затем была радость полета. Началась метель, ветер подхватил мое тело и взмыл к темным небесам. Я барахтался, терзаемый резкими воздушными потоками, пока не понял, как их ловить. А где-то снизу была черная точка, словно вросшего в землю парня с раскинутыми вверх руками. На его лице счастье. А может и дерево, которое…

- Проснись!
- М-м-м, - слышу свое мычание. Голос! Я могу говорить! Дерево…
- Просыпайся давай! Твою же... Опять ты и опять я в кровище!
- К… Кто ты?
- Какая разница? – картинка перед глазами поменялась. В свете неоновой вывески бара в виде глаза появилось лицо красивого парня, который пытался меня то ли передвинуть, то ли поднять. – Господи, какой же ты тяжелый-то!
- Ты… Я тебя помню…
- Хорошо, что помнишь. Ты чего такой проблемный? То на велосипеде людей сбиваешь, то нарываешься на тех, кто тебя в спичечный коробок упаковать может при желании.
- Мне плохо…
- Ага, сейчас всем плохо… Меня, например, заставили тебя с порога оттащить подальше. Черт. Надо такси вызвать. Куда тебя везти хоть?
- Все равно…
- Ясно. Отвезу к себе домой, завтра разберемся. Не оставлять же тебя на улице под начинающимся снегопадом.
- Оставь…
- Ай, ну тебя. Алло! Такси? Паб «Глаз Гора»… Что значит: левый или правый? Ты там юморист что ли? Нас двое… Да… Ждем…

Наверх к содержанию

Энн

- Дейв, чувак, ты слишком себя нагнетаешь, - полицейский на водительском сидении обращался к своему напарнику рядом, который все утро пялился через окно на пустую улицу, ласково и плотно укутанную густым туманом. - Ну не хочет она иметь отношений с тобой, так и черт с ней. От меня тоже жена ушла и посмотри: рад, счастлив и свободен.
- Ник, у тебя не было детей. А она мало того, что подала на развод, чтобы потом сразу же выйти за того… Ай… - голос Дейва дрогнул, как у ребенка, который вот-вот заплачет. Он замолчал на секунду, будто собираясь с мыслями и после продолжил: – Но, главное, детей она потребовала оставить себе, а меня ограничить пятью часами в неделю на встречи с ними. Это, по твоему, похоже на счастье?
- С какой стороны посмотреть. Может, пока они маленькие и мало пять часов в неделю, зато как подрастут – сможешь видеть сколько угодно. А чтобы участвовать в их жизни сейчас, ты можешь приходить на их выступления в школе.
- Ну да, когда они подрастут, у самих появится собственная семья и я от них постоянно буду слышать: Прости папа, на работе завал, некогда видеться. Может через пару недель только; У нашего маленького зубки режутся, надо его к врачу свозить. Сам понимаешь, времени ни на что не хватает; Надо маму проведать в доме престарелых – кстати, не хочешь с нами? Вы так давно не виделись.
- И в кого ты такой? В любой ситуации видишь только плохую сторону. У каждой медали их две. Переверни, улыбнись и живи дальше.
- Ник, тебя когда-нибудь били полицейской дубинкой?

«Всем постам, на Лео Кернел паркуэй на пересечении с Дестрхен авеню наезд на пешехода.»

- О, рядом с нами. Сейчас будем тебя лечить, напарник. – Ник улыбаясь взял рацию и нажал на кнопку связи. – Машина сто тридцать. Выехали к месту происшествия.

Повисло молчание. Такое же вязкое, как туман вокруг и раздираемое только что включенной сиреной. Дейв, все еще пялясь в окно отсутствующим взглядом, пытался вспомнить имя хорошего адвоката по разводам, а Ник гнал в сторону Лео Кернел паркуэй.

- Что-то не так, - констатировал полицейский за рулем, когда они спустя минут десять подъехали к месту аварии, чем вывел Дейва из мира грез о собственных детях и упущенных возможностях.
- В смысле?
- Не знаю. Пошли выясним.

Они припарковались чуть в отдалении, почти рядом со следами длинного тормозного пути от шин, чтобы, как велела инструкция, не испортить место преступления и осторожно пошли дальше пешком, достав из кобуры на поясе пистолеты и держа их наготове.

А место и правда было странным. Машина, красуясь вмятиной на капоте и обгоревшим боком, стояла пустая и с приоткрытой дверью со стороны водителя. Вокруг ни души: ни виноватого в аварии, ни жертвы.

Но странным было даже не это. Не смотря на туман и отсутствие видимых очагов огня или, хотя бы, дыма, едкий запах серы и гари выедал глаза так, будто это была не трасса, а жерло извергающегося вулкана. К тому же, на асфальте рядом с машиной виднелся выжженный профиль человека. От капота вперед по дороге уходили мелкие бурые капли, которые ярдов через двадцать пять соединялись с лужей еще свежей крови.

- Как думаешь, что тут произошло? – спросил Ник, пытаясь вовлечь напарника в происходящее, чтобы тот не думал о семье.
- А черт его знает, - ответил Дейв. – Мне кажется, что водитель сбил кого-то, потом бросил машину, подобрал тело и побежал испугавшись в лес. Вон следы в стороне.

Полицейские подошли к обочине обогнув машину с багажника.

- Хотя… - Дейв был явно в замешательстве. – Вектор движения следов наоборот к трассе, а не от нее, да и далеко от лужи крови.
- Водитель увидел бегущего к дороге человека и резко затормозил, - Ник продолжил мысль напарника. – Видимо, скорость была большая, поэтому сразу остановиться не вышло и тормозной путь получился длинным, а потому сбил бегущего и тот отлетел на приличное расстояние. При таком раскладе у нас должна быть или сильно покалеченная жертва, или вообще труп на дороге и, однозначно, поседевший водитель, который, кстати, успел набрать девять-один-один. Только вот, один я не вижу ни того, ни другого?
- Не только. Нужно оцепить место и вызвать криминалистов, - ответил Дейв, снимая с плеча рацию.

***

Яркая вспышка с характерным электрическим треском рвущихся проводов осветила комнату. Следом, где-то за окном, глухо упало дерево. А через вдох еще и оглушительный раскат грома пронесся по округе. Гроза не прекращалась несколько часов. Звонко барабанящие по подоконнику капли эхом отражались от пустых стен. Все это вместе сводило меня с ума.

Пытаясь согреться и заглушить звук, я накрылся одеялом с головой и прижал к ушам ладони. Ничего не помогало. Это бесило до дрожи. Больше от злости, чем от холода. Закрыть окно не мог - не хватало сил встать с кровати. Мой первый в жизни бодун.

- Ты спишь? – громко раздалось за дверью, а затем кто-то стал еще и неистово в нее стучать.

Звуки. Как же их много. Раздражают. Один громче другого.

- Что тебе нужно? – все же ответил я, стягивая с себя одеяло и ежась от выступивших на коже мурашек.
- Ты опоздаешь на работу.
- Тебе-то какое дело? И откуда ты знаешь, что мне нужно на работу?
- Просто предположение. Не хочу стать причиной твоих неудач.
- Позови врача, - потребовал я.
- Лечить воспаление хитрости? – ответили за дверью.
- Да хоть бы и его. Ты поторопись только.

Дверь открылась. В нее вошел парень, который затащил меня в такси накануне… Кстати, что было после этого, я не помню.

- Да какого черта?
- Ты в моей квартире, - сказал он, подходя к окну и закрывая его. Молча пытаюсь послать ему лучи благодарности. – Куда хочу, туда и захожу.
- Эм-м-м…
- Собирай манатки и выметайся.
- Но!
- Я сказала, на выход!
- Сказала? – в моей голове не сочетался достаточно грубый голос и откровенно мужская, хоть и очень красивая, внешность с… грудью. - Ты девушка?
- О, у тебя открытие века, - ее едкая издевка не имела цели обидеть: это я как-то понял сразу свои больным мозгом. – Второе веко-то хоть откроешь? Двумя глазами смотреть на мир проще.
- Думаю, стоит спросить, как тебя зовут?
- Какая разница?
- Жизнь меня на тебя уже второй раз наталкивает. Хочу знать, кого поздравлять на День Благодарения.

Девушка рассмеялась. Звонко и чисто.

- Зови меня Энн, - ее голос тоже стал вполне обычным для девушки.
- Энн, а зачем ты переодеваешься и говоришь, как парень?
- А ты точно уверен, что сможешь понять, если я начну тебе объяснять причину?
- Ты права, - делаю попытку улыбнуться. – Сейчас не смогу.
- Ну вот, - ответила она, немного пятясь. Видимо, моя улыбка больше похожа на оскал.
- Поужинаем сегодня?

Энн опять рассмеялась.

- Незнакомец, уже дважды становившийся причиной моих проблем, приглашает меня на ужин…
- Майк.
- Незнакомец Майк, уже дважды становившийся причиной моих проблем, приглашает меня на ужин… - повторила она. – Даже не знаю. Мама говорила, что нужно держаться подальше от проблем.
- Если я пообещаю больше не быть твоей проблемой, согласишься?
- А если не сможешь исполнить?

***

- Вы пропустили два года своей жизни. Расскажите о них.
- Вы о чем?
- Вы говорили, что спустя два года хозяева супермаркета подарили вам квартиру.
- Мистер Вайнер, там нечего рассказывать. Сплошная рутина.
- А все-таки?
- Вам правда это интересно?
- Это часть нашей с вами терапии.
- Хорошо.
- Можете звать меня Теодор. Мне бы хотелось, чтобы наше с вами общение не казалось вам формально-официальным.
- Хорошо.
- Можете плавно перейти к тому случаю, о котором мы с вами говорили?
- Я думаю, да, Теодор.

Наверх к содержанию

Иерихон

В мои обязанности входило принимать товар и раскладывать его на полки в супермаркете. В принципе, работа не пыльная и не требует затрат серого вещества. А когда заканчивалась смена, чувствуешь себя, как выжатый лимон, пропущенный, к тому же, еще и через мясорубку. Неприятное ощущение.

Смены у меня были через день. То есть, один день я там работаю, второй день – мой сменщик. Его звали Марк Уилсон, и он работал из рук вон плохо. Мне постоянно приходилось за него все переделывать.

Знаете, в супермаркетах очень любят порядок. Например, вино должно стоять по маркам и обязательно от сухого к десертному. Те же снеки должны быть размещены от острых к сладким. Так вот, Марку на все эти правила было плевать с высокой колокольни собора святого Людовика. И хотя Берта не особо вникала во все эти проблемы, так как в ее обязанности входила, в основном, бухгалтерия, Дэвид, наоборот, был очень опечален беспорядком. Поэтому, чтобы порадовать его, и, не буду скрывать, чтобы выслужиться, наводил на полках порядок именно я.

В то время я понял еще одно: очень легко понравиться начальству, когда ему есть с кем тебя сравнивать. На фоне меня, Марк выглядел работником, которого давно надо было уволить, но жалко. Да. Дэвид, на свою беду, был очень совестливым человеком. Хотя, он прожил целую жизнь и, наверное, знал, что делает.

Каждый рабочий день был рутиной: я приходил на работу, переодевался, выпивал чашку кофе и шел смотреть на беспорядок, оставленный сменщиком, чтобы оценить фронт работ. А дальше начиналась перестановка из одного места в другое в правильном порядке.

Я никогда не считал себя душой компании. Да и в компаниях особо не бывал. Была парочка знакомых, с которыми иногда проводили вечера возле баскетбольной площадки. Знаете, очкарики такие, с которыми сидишь на лавочке и завистливо пялишься на крутых перцев, которые с десяти метров попадают баскетбольным мячом в кольцо или тебе в голову, чтобы повеселить девчонок. А те так и липнут к ним, в отличие от вас. Потому что вы катаетесь на велосипедах, а не на пикапе своего старшего брата и вы не крутые накаченные качки.

Дэвид частенько смеялся над моими глупыми шутками. Как и его жена, кстати. Я знал, что чувство юмора у меня никакое, поэтому меня, по началу, это удивляло. Когда рассказал маме с папой, они ответили, что старикам приятно мое внимание. Так и падает самооценка. Думаешь, что ты веселый, а людям нужно просто общение.

На заднем дворе, справа от черного входа, стоял бак для отходов. Иногда там бывали бомжи. Двое. Их звали Руперт и Иерихон. Последний был очень набожен и считал, что его назвали в честь города, который был разрушен в древние времена. Иерихонская труба, Библия и все такое. Шутил, что спокоен, как река Иордан и горяч, как Иудейская пустыня. В общем, юморист еще тот. Как сказал Руперт, именем таким он сам себя нарек, а не получил с рождения. Как его звали на самом деле – никто не знал.

Мы их периодически подкармливали не кондицией или товаром с только истекшим сроком годности. Уминали за обе щеки и хоть бы одна холера их взяла. А то, зимой стал появляться только Руперт. На вопросы, где Иерихон, он только пожимал плечами: мол, давно его никто не видел. Может, на другую свалку перебрался. Город-то большой.

Помню, был вечер. Уже светили фонари и был конец смены. Как раз выкидывал мусор.

- Ты не заберешь мою душу, - Иерихон был чем-то взволнован.
- Привет, - наверное, я был рад его видеть спустя два месяца.
- Отвали, слышишь? – казалось, он меня даже не замечает. Говорит с пустотой впереди себя.
- С тобой все хорошо?
- Даже не думай! – крик. – Не-е-ет!

Бомж махнул рукой наотмашь и у него загорелся рукав. Он сложил руки крестом перед лицом и его подняло в воздух и спустя миг отбросило спиной в мою сторону.

- Ты что, стал актером? – первое, что пришло в голову: смотрел когда-то по кабельному, как делаются спецэффекты к фильмам – было очень похоже. – А почему снимаете тут? И где камеры?

- Дева Мария, возьми меня и семью мою под покров Свой. Дом огради мой от наваждения дьявольского. Огради нас от бед и не отдавай наши души. Убереги от сил злых и слуг дьявольских. Во веки веков. Аминь.

Я понял, что это не шутка, когда увидел его лицо. Наполовину обгоревшее, с застывшей гримасой страха. Иерихон, наконец, заметил меня.

- Беги! – крикнул он, что было сил. – Бе… А-а-а-а-а-а!

Не знаю, кто, как и откуда. Было это подстроено или действительно творилась какая-то чертовщина, но бомж загорелся, как спичка.

Я стоял, как вкопанный, и не мог пошевелиться. Жар, обжигая, доставал меня. Чувствовался запах горелого мяса. Слышались крики Иерихона. Постепенно, они превратились в гортанное бульканье. Затем в шипение и треск разрываемой от температуры кожи. Казалось, мои глаза вылазят из орбит. Хотелось плакать, но давящий изнутри на ребра комок в груди никак не хотел выходить со слезами. Страх сковал полностью. Я обмочился. Земля ушла из-под ног. Привет небо. Боль в затылке. Тьма.

- Майк! Ты застрял там? Домой не хочешь? Я за ночные тебе доплачивать не буду.

Кажется, это Дэвид. Я слышу его. Я цел. Голова гудит. Надо прокричать, чтобы не выходил. Сил нет.

- Эй, ты чего разлегся на асфальте?

Не могу сообразить, что происходит. Как-то быстро старик оказался рядом.

- Да у тебя кровь, сынок. Черт, ну и вонь от тебя.

Не надо чертей. Иерихон…

- Банановая кожура. В следующий раз под ноги смотреть будешь.

Тошнит. Тьма. Яркий свет. Слепит. В белом кто-то. Где я? Мистер Вайнер? Теодор?

Наверх к содержанию